Артеев Артур Борисович.

Родился в Сыктывкаре. Закончил филфак КГПИ и аспирантуру ИЯЛИ КНЦ УрО РАН. Журналист. В 2009 году стал лауреатом премии М. Каст- рена в области журналистики. Дважды был в списке победителей республиканского конкурса СМИ «Признание». С 2001 по 2009 годы - корреспондент республиканского еженедельника «Молодёжь Севера», с 2010 года - газеты «Республика». В 2001 году победил в международном конкурсе прозаиков, пишущих на языке эсперанто. Участник VIII, IX, X международных конгрессов финно-угорских писателей. Участник всех прошедших фестивалей «Камта». Руководитель сыктывкарского отделения международного научно-исследовательского объединения «Космопоиск».

Ижемцы - северная группа коми народа, которая отличается диалектными особенностями языка, хозяйством, специфическими чертами традиционной материальной и духовной культуры. Эта этническая группа коми сформировалась не так давно - в конце XVI столетия. Но за четыре века своего существования ижемцы уже успели ярко заявить о себе. Мои предки, имена которых я могу перечислить вплоть до первой половины девятнадцатого века, все они жили на берегах Ижмы - в селе Сизябск. Сам я родился, вырос и живу в Сыктывкаре, но практически ежегодно бываю в Ижемском районе. Считаю себя ижемцем, а во время всероссийской переписи населения указал эту национальность.

Троякого племени народ

На берегах реки Ижмы люди жили издревле. Судя по археологическим находкам, за десять столетий (да и раньше) до официального основания села Ижмы, это место было уже хорошо обжито. Причём ижемцы той эпохи занимались не только охотой и рыболовством, но вовсю торговали и хорошо владели ювелирным мастерством. В нескольких километрах от села Ижма не так давно было найдено средневековое кладбище VI века. Само поселение было расположено в устье реки Сэбысь. Но со временем приток Ижмы поменял русло, и древнее поселение, подобно Атлантиде, пропало под водой. Осталась лишь малая часть жилой территории. А вот могильник оказался в полной сохранности.

Всего здесь обнаружено около полусотни захоронений, а в песчаной почве хорошо сохранились фрагменты глиняных сосудов, бронзовые и серебряные предметы. Всего найдено и описано более сотни артефактов. Разбитая керамика, с точки зрения обывателя, не представляющая никакой ценности, для археолога - лучший свидетель. Если металлические украшения, монеты, оружие могли попасть в древнее селение издалека - их везли купцы или воины, то горшки из глины всегда обжигали на местах. Не было смысла тащить такую хрупкую и тяжёлую вещь за тридевять земель. Поэтому по ним и определяют археологи, к какой культуре принадлежит найденное поселение. Любопытно, что ижемские «горшки» начала средневековья не относятся ни к одной ранее известной археологической культуре. В них сочетаются узоры как волжско-камские, так и западносибирские.

В одной из могил был найден небольшой бронзовый пинцет, служивший для ювелирных работ. С помощью такого инструмента делали чеканку, напайку, наносили узоры. Подобные пинцеты уже находили в Коми, но все они относились к более поздним эпохам. Сохранилась и одна из работ древнего ювелира - бронзовая пронизка в виде медведя, напоминающая фигурки пермского звериного стиля. Литое украшение сделано по восковой модели, которую впечатывали в глину. Сквозь дырочку заливалась бронза, воск таял, вытекал, и получалась нужная вещь. В полой части украшения сохранились остатки кожаного ремешка. Судя по русским летописям XII века, жил когда-то на берегах Ижмы народ печера. Возможно, что найденный некрополь принадлежит именно этому легендарному народу. Но после XVI века, когда появились ижемцы, печера уже нигде не упоминается. Считается, что печера - народ самодийского происхождения, родственный ненцам. А по соседству с ним жили коми, ненцы и югра.

Начало формирования ижемцев датируется концом XVI века. Коренное население Ижмы также вполне могло войти в состав нового этноса, который сложился из четырёх народов: коми (удорцев и вымичей), русских (новгородцев, архангелогородцев), ненцев и печеры.

Центром формирования ижемцев стала Ижемская слободка, расположенная в верхнем течении реки Ижмы (недалеко от нынешнего села Ижмы). Первое упоминание о селе Ижма датировано 1576 годом.

Происхождение ижемцев издавна привлекало внимание русских историков и этнографов. «Ижма населена троякого племени народом,- писал в XVIII веке академик Иван Лепехин.- Первые поселяне были зыряне. Ижемцы обитали около реки Ижмы и в других местах Яренского уезда. Затем к ним присовокупились многие российские семьи, и некоторые из самоедов, принявших святое крещение. Все сие жители говорят позырЯНски».

Преобладающую роль в происхождении ижемцев сыграл коми народ, поэтому и в языке больше коми слов, нежели русских и ненецких. Но ненецкое влияние проступает в физическом облике некоторой части ижемцев, в их языке, в материальной и духовной культуре. Удивительно, но некоторые ижемцы имеют какие- то южные (итальянские, балканские или кавказские) черты. Так мою тётю, коренную ижемку, приехавшие на север бизнес-вумен с Кавказа, принимают за свою землячку. Встречаются среди ижемцев и яркие блондины и жгучие брюнеты.

Вообще ижемца легче всего можно узнать не по внешности, а по фамилии. Их можно условно разделить на три типа: русские, коми и ненецкие. Перечислю несколько типично ижемских фамилий: Артеевы, Чупровы, Каневы, Рочевы, Филипповы, Вокуевы, Хатанзейские, Терентьевы, Ануфриевы, Сметанины, Истомины, Хозяиновы, Витязевы, Кожевины и другие. Часть фамилий ижемцев и их ближайших соседей устьцилемов совпадает. Некоторые фамилии можно перевести: Рочев означает «Русский», а Канев - «Кошкин». Как когда-то мне рассказал то ли в шутку, то всерьёз известный лингвист Евгений Игушев (которого хорошо помнят в Сизябске как бывшего учителя местной школы), фамилия Артеев в переводе с ненецкого языка означает «охотник на морского зайца». Правда, до революции наша фамилия звучала и писалась несколько иначе - Арйевы. На Ижме после революции мы стали Артеевыми, а наши кольские родственники сохранили в фамилии букву «и» и стали Артиевыми. Как-то мне довелось познакомиться с известным ненецким шаманом, художником и путешественником Филиппом Ардеевым. Возможно, что у нас фамилии имеют общий корень. Так или иначе, но все Артеевы - ижемцы, и, скорее всего, все в той или иной степени родственники. У других народов и этнических групп коми эта фамилия не встречается.

Окончательное становление ижемской этнической группы - изьватас - можно отнести, видимо, к середине XIX века.

Пассионарии севера


До революции ижемцы отличались крепким здоровьем, большой физической силой и выносливостью. Их характеризовала деловитость, решительность с хорошей долей авантюризма, уверенность в своих возможностях, сила, умение и смекалка в преодолении трудностей на новом месте. Эти характеристики применимы и к современным ижемцам.

Если рассматривать ижемцев с точки зрения пассионарной теории этногенеза Льва Гумилева, то их, наверное, можно назвать пассионарным народом. Они способны к восприятию чужой культуры, отзывчивы на всяческие начинания, энергичны, обладают личной инициативой, способностью ориентироваться в опасности. У них развиты дух предпринимательства, сметливость, независимость. Также исследователи отмечают, что ижемцы малоконсервативный народ, жадно поглощающий всё полезное из русской и ненецкой культуры.

Обследование Печорского края в 1903 году показало, что: «телосложением и чертами лица коми-ижемцы мало отличаются от русских: они среднего или высокого роста, физически хорошо развиты и красивы собой. Народ чрезвычайно гостеприимный, деятельный и предприимчивый, особенно в торговых делах. Их характеризует высокая нравственность, доброе отношение к детям и любовь к семейной жизни. По физическому состоянию дети ижемцев далеко превосходили сверстников из Западной Европы».

А олени лучше

Первоначально ведущими хозяйственными занятиями изьватас были охота, рыболовство, скотоводство и земледелие. Но в XVIII-XIX веках при сохранении прежних занятий ведущей отраслью экономики становится оленеводство. Переняв его у ненцев, ижемцы за небольшой срок усовершенствовали и превратили его в товарное производство, совершив в этой отрасли настоящую революцию. Они освоили и разработали совершенно уникальную модель оленеводства, совместив в своей культуре кочевые навыки ненцев, бытовую культуру - русских, сохранив при этом коми культуру. Нигде в мире не было «бригадно-вахтового» способа оленеводства, такого, как у ижемцев. Основу этому дал опыт оленеводов, отказавшихся от постоянной кочевой жизни и научившихся пригонять стада на зимний период к своим сёлам.

Ижемцы внесли в оленеводство чёткие сроки кочевания, время и пути движения, круглосуточную охрану от волков собаками, от рассеивания и потери оленей. При этом со стадом ходили только пастухи, остальная семья жила в селе. Был улучшен чум, усовершенствованы одежда и обувь оленевода. Развили производство замши из оленьих шкур. Также была направленной селекцией улучшена порода оленей. Все эти новшества затем переняли ненцы.

К началу ХХ столетия, по официальным данным, численность оленьих стад ижемцев составляла более 300 тысяч голов, а по неофициальным - полмиллиона. В публикации 1865 года указано, что в Ижме редкий хозяин не имеет от 500 до 1000 голов оленей. Торговля продукцией оленеводства, рыболовства и охоты стала важной составляющей хозяйства. Ижемцы стали торговать не только на обширных территориях европейского севера и Зауралья, но и в обеих российских столицах, и даже в Париже и в Лондоне.

Ижемские купцы возводили на родине школы и храмы, строили электростанции и замшевые заводы, потому что замша входит в моду и приносит огромные прибыли. В конце XIX - начале XX века в почти каждом ижемском селе были свои предприниматели. Они вели всю мелкооптовую торговлю на территории российского севера от Кольского полуострова до Обской губы.

Но не только предприимчивость и деловая хватка позволили ижемцам развернуться на всём севере европейской части России и за Уральским хребтом, а также тяга к грамоте, постоянная жажда «быть не хуже других», знание окружающей природы, независимость, упорство, природная хитрость.

Мои предки век назад тоже были крупными оленеводами. Поголовье оленей у них исчислялось тысячами. Но потом грянула революция, гражданская война, коллективизация, раскулачивание. Прадеда Михаила Ар- теева, зная, что он из богатого рода, несколько раз приговаривали к расстрелу (кто именно - красные или белые - сложно сказать - скорее и те и другие), но родне удавалось выкупать его жизнь.

Но ижемская система оленеводства была фактически разрушена в советское время. После революций, перестроек и всех событий века минувшего, оленеводство утратило свои масштабы. Сейчас в республике осталось всего около трёхсот оленеводов. По данным статистики, на 1 января 2010 года в оленеводческих предприятиях Коми поголовье оленей составило порядка 64 тысяч голов. Поголовье оленей в Коми могло бы быть на 31 тысячу больше, если бы в республику вернулся СПК «Ижемский оленевод и Ко». Именно столько оленей насчитывается в этом крупном хозяйстве. Базируется «Ижемский оленевод и Ко» в селе Сизябск, но с 2005 году предприятие зарегистрировано в Ненецком автономном округе. В 2010 году «Ижемский оленевод» стал лидером по поголовью стада в Ненецком автономном округе. Сейчас в НАО зарегистрировано 21 оленеводческое хозяйство. Общее поголовье оленей здесь - 127 тысяч.

Ижемская диаспора

Оленеводство стало тем фактором, из-за которого ижемцам пришлось обжить северные просторы. Постоянно растущее поголовье оленьих стад, ограниченная ёмкость оленьих пастбищ, массовый падёж животных из-за эпизоотий, оскудение естественных биологических ресурсов - всё это гнало ижемцев на восток и на запад российского Севера в поисках новых пастбищ. Соседями ижемцев стали саамы, ненцы, ханты и манси. Один из родов Артеевых даже дошёл до Финляндии, и по сей день в этой стране живут потомки выходцев из Ижмы. Правда, их фамилия изменилась и стала Арттиефф. В 2009 году в Ижме на празднике Луд я встретил финку Тарью Арттиефф, которая искала в районе своих родственников по мужу - ижемцу Аймо.

К началу XX века изьватас освоили всю среднюю Печору, бассейны Колвы и Усы, основали поселения в Большеземельской тундре, на Кольском полуострове и в низовьях реки Оби. По переписи 1897 года коми население Печорского края насчитывало 22 тысячи человек, около 10 тысяч человек проживало за пределами края.

Великое переселение на запад коми-ижемцы совершили более века назад. В середине 80-х годов XIX века первая группа оленеводов решилась на переселение на Кольский полуостров. В 1897 году в Кольском уезде находилось уже 117 коми-ижемцев и 25 ненцев, в 1900 году в Ловозерском приходе ижемцев имелось 70 человек мужского и 56 человек женского пола.

Кольский полуостров ижемцы в XIX веке уже знали - некоторые из них успели побывать в тех краях, подрабатывая на рыбных промыслах. Они убедились, что на полуострове достаточно места не только для оленеводов-саамов. Первым на Колу отправился Мартын Терентьев из села Няшабож. Он вернулся и убедил нескольких оленеводов, что переселяться можно. С собой переселенцы взяли несколько тысяч оленей и самое необходимое имущество.

Переселение растянулось на несколько лет, и только зимой 1887 года первые ижемцы осели близ Ловозера. Эпидемия, а вернее эпизоотия, сибирской язвы в 1896 году вынудила новую группу ижемцев и примкнувших к ним ненцев тронуться в сторону Белого моря. В конце XIX - начале XX века сюда прибыла третья волна ижемских переселенцев. В 1915 году в поселении Ловозеро жили около пятисот коми мигрантов. Сейчас в Ловозерском районе проживает примерно полторы тысячи коми-ижемцев. Они живут в Ревде, Каневке, Сосновке, а наиболее многочисленна диаспора в сёлах Ловозеро и Краснощелье.

Как в 1971 году в этом убедился известный учёный Любомир Жеребцов, первым из коми этнографов побывавший в экспедиции на Кольском полуострове, кольские коми сумели сохранить язык, многие характерные черты традиционной культуры и быта.

Хорошо обжились ижемцы и за Уралом. Их торгово-посредническая деятельность имела большое значение для Березовского округа северо-запада Югры. Ижемцы обеспечивали коренное население необходимыми товарами, являлись сильными конкурентами для русских торговцев. Ижемские купцы монополизировали торговлю почти всеми продуктами оленеводства и, частично, рыбой и пушниной. Их торговая деятельность связывала северные окраины Тобольской губернии с Европейским Севером и, транзитом, - с Центральной Европой.

Зауральские народы, соседи, называют коми «фараонами». Это название появилось во второй половине XIX века, когда у ижемцев возникла торговая конкуренция с русскими. Выдвигались опасения, что коми являются серьёзным соперником для русского населения и что со временем они станут «господами по всей низовой Оби». Поэтому появились ярлыки, имеющие негативный характер по отношению к ижемцам, - в том числе и «фараоны».

Так, за относительно небольшой период времени ижемцы расселились от Ямала до Финляндии.

Численность населения в Ижемском районе, по данным всероссийской переписи 2010 года, составляет более 19 тысяч человек. Около 80 процентов населения района - это ижемцы. Помимо этого, ижемцы сейчас компактно живут на территории шести российских регионов: Республика Коми, Ненецкий, Ямало-Ненецкий, Ханты-Мансийский автономные округа, Мурманская и Архангельская области. Ижемцев можно встретить на Новой Земле, в Малоземельной и Большеземель- ской тундрах, на Кольском полуострове, священном острове Вайгач.

Богатая Ижма

Позапрошлый век стал эпохой «великого открытия» России. Путешественники, писатели, этнографы пошли в «народ», и оказалось, что имперская глубинка - дальние волости и уезды - не менее интересна и экзотична, чем джунгли Новой Гвинеи или пустыни Австралии. Одним из первооткрывателей провинциальной России стал Сергей Максимов (1831-1901). Его по праву называют первым и лучшим отечественным писателем-этнографом. Никто из русских писателей не путешествовал в XIX веке так много, как Максимов. Причём это были не кратковременные командировки, иные поездки длились больше года. Сергей Максимов исходил всю Россию: от Белоруссии до Тихого океана, от Каспия до Кольского полуострова - и оставил более 20 томов литературного наследия.

Путешественник, этнограф, фольклорист, писатель, издатель, общественный деятель, он начал изучение России в 1855 году и сделал путешествие своим методом и предметом литературы. Его первый бестселлер «Год на Севере» вышел в свет по следам экспедиции 1856-1857 годов, часть маршрута которой проходила по северным территориям Коми края. Именно со страниц этого двухтомника российские читатели впервые узнали о жизни и быте коми-ижемцев. К сожалению, после революции книга почти не переиздавалась.

Работа над книгой «Год на Севере» началась с того, что летом 1855 года Великий князь Константин Николаевич обращается к директору департамента морского министерства князю Оболенскому с просьбой о подыскании и привлечении творческих сил на исполнение государственного дела - описания российской глубинки. Условия поездки были привлекательными - целый год литератор имел солидное содержание, доступ к губернским морским и этнографическим архивам и свободное передвижение по всем дорогам России. «Литературная» экспедиция состоялась: Островский поехал на Верхнюю Волгу, Потехин - на Среднюю Волгу, Писемский - на Нижнюю Волгу; Афанасьев-Чужбинский отправляется по Днестру и Днепру; Михаил Михайлов исследует Урал; Филиппов - Дон, а самый молодой из литераторов, включённых в экспедицию, двадцатичетырёхлетний Максимов едет на Север. «Морское начальство, не желая стеснять таланта, вполне предоставляет вам излагать ваше путешествие и результаты исследований в той форме и в тех размерах, которые вам покажутся наиболее удобными, ожидая от вашего пера произведения его достойного, как по содержанию и изложению, так и по объёму», - такое наставление получили литераторы от министерства.

Всего за пять дней Максимов добирается из Петербурга до Архангельска. Половину зимы писатель занимается в архангельских архивах, и только в начале мая 1856 года, после двух с половиной месяцев «теоретического» ознакомления с губернией, он отправился на «практику». Максимов проехал по побережью Белого моря, побывал в Лапландии, на Соловецких островах и на Печоре. Местное население дивилось на этого городского «чудака», который живо интересовался их жизнью и всё записывал. Удивляло и подкупало мужиков то, что у «молодого барина» была борода. На всё путешествие ушло четыре месяца, а на всё предприятие - год. Появившийся в 1859 году «Год на Севере» моментально стал бестселлером и сделал автора модным писателем. Русское географическое общество удостоило книгу Малой золотой медали. Первый том «Белое море и его побережье» состоит из 10 глав, во втором томе глав больше, из них девять первых объединены заглавием «Поездка на Печору». Сюда и вошли главы об Ижме и Усть-Цильме.

Максимов описал множество народов Российской империи. Но одними из первых «инородцев», встретившихся на его длинном пути, оказались коми-ижемцы. В книге «Год на Севере» автор посвятил ижемцам целую главу. В ней он описывает: «Общий вид селения и характер зырян, по личным наблюдениям. Разные способы ловли мелкой рыбы. Быт зырян, домашний и общественный».

«Поедешь ты в Ижму - увидишь там храмы Божии каменными и во всём благолепии; угощать тебя будут по-купецки...» - так начинается глава «Село Ижма». И действительно, прибывшего в ижемскую волость путешественника поразила красота церквей, «несравненно богаче, чем в самом Архангельске, и каких нет в других местах Архангельской губернии», а также то, что «ижемские церкви, все до одной, вплотную были набиты молившимся народом».

Второе, что поражает Максимова, - это ижемское гостеприимство: «Радушно встречает меня хозяин отводной квартиры. Тащит снизу несколько тарелок: с баранками, с изюмом, с пряниками, с кедровыми орехами... бутылку хересу, графин водки. Наливает густого, как пиво, чаю, просит класть сахар в стакан и не жалеть, приносит густые сливки и обещает обшарить завтра всю волость, чтобы достать лимон. С утра являются почтенные старики и, не зная, чем ещё угостить, ставят на стол осетрину, варёные оленьи языки и губы, удивительно вкусные и редкие свои блюда. «Нарочно по твоего благородия на вечор олень колотлы: отведуй: оченно нам отлично буде!» - приговаривают зыряне».

Достаток ижемцев, по мнению Максимова, указывает на присутствие в их характере «предприимчивости, толковости, находчивости, изворотливости - одним словом, того, что характеризует коммерческого человека. С товаром своим они повсюду поспевают. В последние десятилетия видали малицу ижемца и в Москве, и на нижегородской ярмарке, и в костромском Галиче: являлся он здесь как представитель оптовой продажи мехов, выделанных шкур и лосин. Одних только замшевых заводов у них насчитывается до тридцати. Птица, рыба, оленьи шкуры, рога, языки, сало оленье и говяжье, масло коровье, песцы, лисицы, куницы, выдры, моржовая и мамонтовая кости, пух и перья, гагарьи шейки и прочее - всё в руках ижемских зырян, этой смеси коренных зырян с людьми русской крови новгородского происхождения. Не гнушается ижемец и мелочной торговлей по соседним печорским селениям, доставляя туда всё необходимое в деревенском быту и сбывая всё это с поразительной честностью и добросовестностью. В ижем- цах должно признать положительную честность, патриархально блюдомую во всех коммерческих предприятиях. Давши слово, зырянин верен ему до гробовой доски». Благодаря этому ижемцы быстро вытеснили с Печоры всех заезжих купцов, в том числе и таких сильных конкурентов, как пермские чердынцы. Ещё любопытный факт - местные богачи, давая взаймы деньги землякам, не только не берут расписок, но и просят никому не говорить об этом. А могут и великодушно простить долг в 6 тысяч рублей.

Другие отличительные черты местного населения - высокие нравственность и «плодовитость». «До сих пор ижемцы сохранили всю целомудренную чистоту нравов,- пишет путешественник.- Ижма в этом отношении поразительна во всём Архангельском крае, составляя удивительное, замечательное исключение... Зыряне, как известно, плодятся изумительно, от достаточной ли жизни или от постоянного пребывания отцов в среде семейств. Деревенские улицы в солнечный день и церкви в праздники до половины наполнены ребятишками». По хозяйству ижемкам помогали домработницы - бедные самоедки и устьцилемки.

Обратил Максимов внимание и на то, что в коми языке только недавно появилось слово «грабить». Раньше не было необходимости в этом слове, да и в замках на дверях. Двери в богатые дома просто подпирали палками, да и то не от людей, а от рогатого скота.

Несмотря на такую «утопию», уже полтора века назад ижемские старики считали, что нравы стали портиться, а парни забывают свои обычаи, курят, пьют и посещают «усть-цилемских раскольниц».

Причуды ижемской архитектуры

Ижемский район всегда славился своей архитектурой. Все путешественники прошлого и настоящего с восторгом описывали каменные храмы и деревянные терема северян. Многие дома в позапрошлом столетии здесь возводились двухэтажными. В советское время в купеческих домах размещались школы, мастерские, сельсоветы. Некоторые хозяева, чтобы не лишиться крова, перестраивали дома - убирали второй этаж. Когда-то подобной переделке подверглось и «родовое гнездо» моих предков, живших в селе Сизябск. Кроме желания строиться с «размахом», у ижемцев всегда была ещё одна отличительная черта - строить оригинально.

Ещё недавно в центре села Мохча можно было увидеть «деревянный небоскрёб» - трёхэтажный дом. Причём третий этаж был не мансардный, а самый настоящий. Четвёртым «этажом» можно было назвать чердак. Подобных громадин в районе, да, пожалуй, и вообще в республике больше не было. К сожалению, недавно крепкий ещё дом снесли.

Почти трёхэтажными домами можно назвать два сохранившихся в райцентре здания. В доме постройки 1886 года находится ижемский краеведческий музей, а похожий на него дом 1902 года - ныне здание райотдела образования.

   

Третий этаж в бывших купеческих домах - это мансарда, или, по-местному, «вышка».

Село Мошьюга основали в XVIII веке. Именно с той поры - 1790 года - и сохранился один из домов. В этом году деревянной постройке исполнится 222 года (!). Жилой дом Филиппова - одна из самых древних известных сегодня жилых деревянных построек на Севере. Дом не производит особенного впечатления. Он обшит, обновлён и, по мнению специалистов, обезображен крыльцом- тамбуром. Только присмотревшись, замечаешь его необычность, непохожесть на более поздние типы ижемских домов. Обычно у домов здесь крытый двор располагался за избой. У этого дома его жилая часть и крытый двор со взвозом располагаются по торцовому фасаду, причём изба приходится на южную, более светлую и тёплую, сторону. Это древнейший из известных типов печорского жилища. Исследователь народного зодчества Маковецкий относит подобный тип дома к «дому кошелем», имевшему распространение на нижней Печоре. За прошедшие два века дом неоднократно перестраивался и обновлялся: прорублены окна на чердаке, где оборудована летняя горница. Окна избы расширены и добавлены новые. Тем не менее, в основном сруб остался без изменений. Зайдя в сени, можно увидеть седые от времени крупные брёвна, такие же, из каких в старину строились церкви. Способствовало сохранности дома и то, что он поставлен на фундаменте из дикого камня. Из каменных плит выложена и площадка перед крыльцом. Через улицу стоит другой, похожий дом, лишь немного «помоложе». Тип дома «кошелем» в XIX веке был вытеснен пятистенками и шестистенками.

Мошьюга, глухая деревушка, основанная в XVIII веке, росла и в XIX веке стала селом. Как всякое село, она должна была иметь свою церковь. Церковь здесь была построена во второй половине позапрошлого века. Но большого интереса она не представляет. Куда интереснее её колокольня.

Построена она в 1884 году из лиственницы взамен сгоревшей. Мошьюга не была таким богатым селом, как Ижма, Мохча, Сизябск, и каменную церковь с колокольней построить не могла. Но и отставать от других мошьюгинские жители не хотели. И местные плотники срубили деревянную колокольню - точную копию каменной мохчинской колокольни. Сейчас это единственная сохранившаяся в районе деревянная колокольня. И, что примечательно, построена колокольня была без единого гвоздя, подобно всемирно известным памятникам деревянного зодчества на острове Кижи.

«Колокольня трёхъярусная. Рубка тщательная, «в лапу», без выпускных концов. Каждый ярус выделен приставным декоративным портиком с колоннами. С большим искусством вырезаны коринфские капители колонн. Отделка карнизов сухариками тоже должна была создавать иллюзию каменного сооружения. Выпуклая четырёхскатная кровля завершалась шпилем с крестом. Мастера даже воспроизвели люкарны на кровле. Нельзя не поразиться мастерству плотников, поставивших такую громаду и так сложивших друг на друге три сруба. Известен мастер, руководивший её возведением,- Канев из Краснобора, села в низовье реки Ижмы. Это - памятник ижемским умельцам»,- пишет исследователь Севера Генрих Гунн.

Ещё недавно колокольню за хорошо заметный крен называли местной «пи- занской башней». Но, видимо, поняв, что никто со стороны не приедет её выпрямлять, а если крен будет увеличиваться, то она просто рухнет, мошьюгинцы решили сами её выпрямить. Для начала жители села провели «раскопки» в фундаменте строения и укрепили его. Затем сделали громоотвод в виде креста, так как за 123 года в это строение трижды ударяла молния. К счастью, все пожары были потушены. После этого приступили к выпрямлению крена сооружения - было решено поднимать колокольню весом в 160 тонн домкратами. Медленный подъём строения продолжался около месяца.

Крест животворящий

Во дворе одного из домов села Сизябск, у дороги, стоит шестиконечный трёхметровый обетный крест, украшенный множеством небольших разноцветных лоскутков с нашитыми крестиками. Этот крест я хорошо помню с детства, и, кажется, что за последние тридцать-сорок лет он ничуть не изменился. Только раньше он стоял на окраине, а сейчас Сизябск так разросся, что крест оказался уже в середине села.

По мнению местных жителей, этот древний деревянный крест - чудодейственный. Каждый год 9 августа - в Пантелеймон лун (день памяти святого великомученика и целителя Пантелеймона) к местной святыне совершают тайное паломничество больные и страждущие. Впрочем, жаждущие исцеления приходят и в любой другой день, вернее, ночь. Под её покровом на старом дереве креста появляется множество новых лоскутков ткани с нашитыми на них крестами. Желательно, чтобы они были сшиты из одежды жаждущего исцелиться паломника. Считается, что таким образом можно избавиться от всех болезней.

Крестики на лоскутки нашивают в основном женщины, они и прикалывают их к деревянному кресту, чтобы предотвратить грозящее несчастье, смертельный исход болезни, мор скота, заручиться успехом у высших сил в каком-либо важном деле. Процесс этот сопровождается молитвами и просьбами об исцелении.

По местному преданию, этот крест был установлен ещё в позапрошлом веке во время крестного хода. Тогда в этом месте Сизябск заканчивался. С тех пор село разрослось, и крест оказался почти в центре села, за забором одного из дворов. Конечно, дерево в земле столько лет простоять не может, поэтому время от времени крест заменяли на новый. Вернее, меняли только доски на обшивке креста, а сама древняя основа оставалась прежней.

Несколько лет назад дорожники, асфальтировавшие улицы села, захотели спрямить старую дорогу и предложили передвинуть крест. Неожиданно этому воспротивился хозяин двора, где находится обетный крест. Он и другие сизябцы отстояли «недвижимость» местной святыни. И новую дорогу проложили рядом. Поразительно, но даже в советское время, когда в районе закрыли все церкви, ни у одного из воинствующих атеистов не поднялась рука на сизябский крест.

Сизябский крест снимала телегруппа НТВ, его изучали этнографы из Коми научного центра. По мнению учёных, придорожные, памятные, поклонные и обет- ные кресты имеют статус местных святынь, наряду с почитаемыми камнями, родниками и деревьями. Как рассказывают старожилы, ещё в 1950-е годы в Сизябске стояло шесть подобных крестов. Они «закрывали» ведущие в селение дороги, не пускали нечистую силу - лешаков, «ходячих» покойников (рассказы о них распространены у местных жителей), охраняли от мора и падёжа скота. Со временем кресты порушились, упал и этот крест. Но спустя несколько лет его подняли и установили поблизости от того места, где он стоял прежде - у дороги, ведущей на старое кладбище.

Традиция установки или восстановления обетных крестов существует и сегодня. Так, в деревне Ель три года назад был поставлен деревянный шестиконечный крест с двускатной крышей на территории усадьбы молодого предпринимателя. Инициатором была его мать. По её словам, в 1940-е годы неподалёку от этого места стоял деревянный крест. Некоторые сельчане, в заботе о братьях наших меньших, приходят сюда 2 августа - в день Ильи-пророка, который считается покровителем домашних животных. Они прикрепляют к кресту лоскутные крестики за здравие своих оленей, коров, лошадей.

«Живая» и «мёртвая» вода


Такие люди, как болгарская прорицательница Ванга, всегда вызывали большой интерес.

Когда Игорь ослеп, он, хотя и не был крещённым и верующим, от отчаяния начал молиться о том, чтобы Бог вернул ему зрение. И через восемь месяцев случилось чудо. Зрение пришло, но не телесное, а духовное. Игорь стал видеть Бога и души людей, места, где он никогда не был, спрятанные вещи и множество того, что скрыто от обычных глаз.

Всё началось с того, что он увидел во сне молящегося Прохора (так звали в миру Серафима Саровского). Правда, Игорь не сразу понял, кто этот безбородый длинноволосый старец в белом балахоне и в странной шапке с крестом. О том, кто это был, Игорь понял только тогда, когда по радио или телевизору услышал, как выглядел Серафим Саровский. Потом к нему во сне явилась Божья матерь. Она благословила слепого. «Сейчас священники носят свои кресты поверх одежды. А у Серафима и Божьей матери, когда я их видел, крестики были спрятаны под одеждой. Видны только верёвочки от них на шее,- удивляется Игорь Григорьевич.- Видел я как- то и Бога. Волосы чёрные, длинные, на подбор. Лет тридцать пять, но без усов. Вначале глянул он на меня сердито, а потом уже нормально посмотрел. Рубашка без воротника и поверх что-то из мешковины. Стоял на одном колене, как Серафим». Ещё Игорь видит ангелов. «Когда человек рождается, у него есть два ангела: хранитель и спаситель,- уверен он.- Они стоят как между людьми, так и между человеком и Богом. Ангел может показать мне, что с человеком что- то не то. Если другой человек за тебя молится, то он помогает твоему ангелу- спасителю. А как выглядят ангелы, не могу сказать. Они не как люди, не как лешаки, они какие-то иные. Если человек тяжело больной, но у него я вижу ангела, то я могу уверенно сказать, что человек жить будет».

Любопытно, что Библию Игорь совершенно не знает, а крещение принял уже после появления своего дара. «Молюсь Боженьке, святым и усопшим своими словами на коми языке. Главное, чтобы молитва была от души,- уверен он.- Иногда у меня во время молитвы текут слёзы, и тогда самому становится легче после молитвы. А слёзы бесследно исчезают. Когда молишься, то слова сами по себе идут. Церковь за некрещёных не молится и не отпевает, а я молюсь. Это ведь тоже люди, божьи дети. А вдруг у некрещёного человека душа после смерти бесом пойдёт?» Недавно приходил к нему районный батюшка Владимир, выслушал и велел служить людям.

После общения с Богом и начали происходить чудеса, Игорь стал лечить людей. Он может снять порчу, сглаз, проклятия, делает живую и мёртвую воду. «Люди звонят или приезжают,- рассказывает Игорь.- После беседы у меня начинаются видения, и я вижу души тех, с кем разговаривал незадолго до этого. Я вижу души живых и мёртвых. Причём многие из них умерли ещё до моего рождения. Душа - или по-нашему - урес - это двойник человека. Поэтому через душу я могу увидеть и тело человека. И сидит душа не в теле, а ходит рядом. Душа и тело похожи, только тело умирает, превращается в прах, а душа живёт вечно. Перед смертью человека она становится «громоздкой» - увеличивается в два раза. А на сороковой день после смерти тела она «возвращается» в свои размеры, и уже такой и останется навечно жить рядом с нами. Но увидеть сразу душу сложно. Хотя иногда души показываются мне ещё до встречи с человеком, а иногда «проявляются» во время беседы. Но встречаются и такие люди, у которых я не вижу души. А если ничего не вижу, обманывать не буду - так и скажу, что ничем помочь не могу».

Сглаз или порчу Игорь снимает бесплатно, также не берёт денег за то, что изгоняет шеву. Только от алкоголизма «кодирует» за деньги, потому что не считает это болезнью, а только глупостью человека. Поэтому он уверен, что любой человек и сам может перестать пить, если только захочет. А если воли у человека нет, то и лечить от этого бесполезно.

Продолжение